Игорь Куприянов в этом году отмечает двойной  юбилей - 50 лет на белом свете и 35 на сцене. Путь, пролёгший через эти годы, не был простым и лёгким, но тем интереснее было общение с артистом. Мы встретились с Игорем на выставке "Музыка Москва"и задали ему несколько вопросов.

Игорь, как всё началось?

- Музыкой я занимаюсь  очень давно — лет с одиннадцати, и к четырнадцати у меня уже была своя группа. А в 1975 году я познакомился с Аликом Грановским, это было на Сетуни. У них была своя команда - Млечный Путь, где играли Алик, Крустер и Джон. И у них был какой-то конфликт со шпаной. А я там жил. Как-то иду и смотрю, что наших — волосатых — пытаются обидеть. Я вступился. Так мы и познакомились. У ребят в подвале была репетиционная база, там мы общались, а потом и играли вместе. В общем, подружились.

Как родные отнеслись  к желанию стать музыкантом?

- Мои близкие сразу  приняли мою точку зрения. Первая группа была в школе, а после её окончания я собрал новый состав и назвал её Афалины. Мама даже помогла найти первую репетиционную базу на том заводе, где она работала. Мне было лет четырнадцать. Нам купили там какую-то аппаратуру. Так что, можно сказать, что мама – первый мой продюсер. Она нашла базу и аппарат.

А что было после школы?

- Потом меня призвали на службу и, когда я пришёл из армии, то стал опять заниматься музыкой. Были разные команды — Домино, Арсис, Рок-Аппетит. Музыканты, с которыми я играл в то время, позже стали участниками таких известных групп как: Бригада С, Ария, Мастер, Тайм-Аут, Фортрос, Рондо, Чёрный Кофе, группа Константина Никольского… Когда-то, ко мне на прослушивание приходил даже Паук – он тогда на гитаре играл. А потом, в 1986 году, я набирал музыкантов в новую группу, и ко мне на прослушивание пришёл гитарист Рома "Костыль" Лебедев – он впоследствии играл в Коррозии Металла – известная личность и классный музыкант. Мы поиграли вместе. Он-то и познакомил нас с Димой Варшавским.

И Вы с Варшавским сразу стали играть вместе?

- Мы с Митей попробовали поиграть вместе и остались довольны друг другом. Мне было всё-равно под каким названием выступать. Для меня была важна идея. На первом концерте в "Метелице" с нами ещё играли Сергей Чесноков и Лёша Никаноров. После этого они ушли собирать Тяжёлый День, а нас уже ждал Андрей Шатуновский. С ним мы отыграли несколько концертов. Первый был в институте Мелиорации. Шатуновский вскоре отчалил, а мы начали репетировать со Стасом Бартеневым. Хороший гитарист. Это он придумал основной рифф "Знамени мира". Очень талантливый парень. Я не помню, почему так получилось, что мы разошлись. А на барабанах играл Андрей Родин, впоследствии он выступал в "Тайм-Ауте". Он же, кстати, как сессионщик, записал мой альбом "Попытка к бегству". Составом Бартенев-Родин-Куприянов-Варшавский мы съездили в Питер и отыграли с Фронтом концерт в ЛДМ. У меня даже фотографии оттуда есть.

Как сложился золотой состав?

- Мы расстались с  Бартеневым и Родиным, и Мелик-Пашаев, а мы тогда уже с ним работали, привёл Серёжу Кудишина и Сергея Чернякова. И как только мы заиграли на репетиции, я понял, что это – Deep Purple. Всё, группа состоялась. Мы в этом составе записали кассетный альбом "Знамя Мира" (или "Светлый Металл"). И, благодаря связям Ованеса, он разошёлся сразу по всем городам СССР. Потом мы записали миньон. И уже после этого мы приступили к записи гиганта "Переступи порог".

Кстати, а  как писался "Светлый металл"?

- Мы писали его на базе в ДК имени Павлика Морозова на улице 1905 года на какой-то фирменный портативный журналистский стереомагнитофон. Phillips, что ли… Воткнули его в пульт и зафигачили. Получился такой псевдо-концертный альбом. Команда у нас была плотная, играли "на раз".

На альбоме "Переступи порог" появилась  песня с Вашим вокалом

- Мои песни попадали на альбомы Чёрного Кофе с большим трудом. Они имели место быть, только если мы с Митей были в соавторстве. Песня "Я ищу" попала на альбом "Переступи порог" исключительно благодаря Мелик-Пашаеву. Варшавский был против. У нас оставалось десять минут в студии, весь минус был записан, и звукорежиссёр Штильман преложил мне спеть. Мелик спросил: "Ты готов?". Я понял, что у меня нет шанса сказать "не готов", иначе поезд уйдёт. И я в студии за один дубль спел эту песню. Как на концерте. Не было никаких перепевок. Я даже не успел бэки записать - там есть места, где должны быть бэки. Так что песня попала на альбом только благодаря Ованесу. Без него она стопроцентно не увидела бы свет, поскольку Митя предлагал отложить её до следующего альбома.

Как Ованес Мелик-Пашаев влиял на творческий процесс?

- С его подачи переписывались какие-то тексты. Кажется, даже у "Владимирской Руси" менялись отдельные строчки. Разговор шёл о том, что не пропустит худсовет. На музыку он не влиял никак. Единственно, когда мы в Йошкар-Оле сдавали программу, он попросил нас не играть "Дьявол во плоти". А как комиссия ушла в буфет подписывать бумаги, мы всё-таки грянули "Дьявола", чем чуть не завалили программу. Но всё обошлось.

На разных изданиях классических альбомов по-разному  указано авторство песен. У "Моего  дома" на пластинке указано три  автора, а на поздних CD - только один. Да и Ваше имя исчезло с последнего издания. Отчего так?

- "Мой дом" начал писать Кудишин. Он показал мне наброски песни. Я сказал: "Офигенно!" и мы начали дальше работать вместе. Я не помню, что там Митя музыкально добавил, на самом деле… Но он написал стихи – это точно. К песне "Жизни рассвет" мы с ним вместе написали стихи. В троллейбусе при этом ехали. Также как песня "Ночь". Мы были на гастролях в каком-то городе, и я на "Ночь" написал стихи. А Дима переписал отдельные слова и предложения, и стал автором стихов, а я стал соавтором. А то, что меня нет на обложках переизданий старых альбомов "Чёрного Кофе"… Наверное, Митя боится, что он меня таким образом раскручивает, что ли...

Концерт в Мадриде игрался классическим составом?

- Там играет ещё и  Игорь Андреев.

После выступления  в Мадриде золотой состав начал  распадаться

- Да, для Кудишина это  был последний концерт. У Димы в то время уже был разлад с Сергеем. Кудишин был такой аккуратист — он жил, спал, ел с гитарой. Гитара для него была, словно любимая девушка. Он говорил Мите своим тихим голосом: "Дима, настрой гитару пожалуйста", а Митю это очень раздражало. Потом у Сереги что-то началось с головой, он все время уходил в себя, и достать его оттуда было невозможно. Но, с другой стороны, мы с Сергеем всё равно продолжали дружить, даже несколько песен написали вместе. У него после Чёрного Кофе была группа Каре. Вот для неё я и помог написать несколько песен, еще будучи в Чёрном Кофе.

В это же время  стал создаваться альбом "Вольному воля"

- Мы репетировали новые песни ещё с Черняковым и Кудишиным, на гастролях. Приезжали в город, и на отстройке аппарата репетировали. И Диму не устраивало то, что музыканты с неохотой ко всему этому подходили. Да и отношения в группе были уже напряженные. Потом появился клавишник Борис Долгих, который вообще сначала такую пургу нёс, что у меня волосы дыбом вставали. Он говорил, что нам нужно взять контрабас, играть какую-то другую музыку. Я, честно говоря, в полном ахе был от этого всего… И, по-моему, именно он привел барабанщика Андрюху Перцева. Они, конечно, были достаточно талантливыми ребятами, но это был уже сессионный состав. Чёрный Кофе не был уже такой группой, как с Черняковым и Кудишиным. Мы были как лебедь, рак и щука. Дима стал много тусоваться с клавишником, они там что-то мутили. Я так понял, что у Димы уже было мало идей для новых песен, а Боря ему на ухо пел, что нужно вот это, вот это и вот это… Я вообще был против клавиш, если честно, но так оно случилось. Тем не менее, мы записали этот альбом вот в таком составе.

То есть, Вам этот альбом не очень нравится?

- По крайней мере, не все песни. Тогда у нас отношения  были уже достаточно натянутые. Дима от меня отдалился. Но всё равно мы с ним очень много времени проводили в студии вдвоём, и я был в полной уверенности, что моя песня "Старый парк", которую я специально написал для этого альбома, войдёт в "Вольному Воля". Но я ошибался… Мало того, и аранжировку, сделанную мною для "Парка", Митя дёрнул для песни "Ночь". В общем, у меня не было слов...

В 1990 году первый номер русского Метал Хаммера анонсировал Ваш сольный альбом. На тот момент уже был написан какой-то материал, или это была только заявление о намерениях?

- Это был тот материал, который позже вошёл в "Попытку к бегству". Я хотел издавать его, оставаясь в формате Чёрного Кофе, о чём и сказал Варшавскому. Я сказал, что уходить из группы не собираюсь, но мне интересно выпустить сольный альбом, и я над ним работаю. Я очень тонко подходил к этому вопросу, поскольку у Димы было постоянно уязвленное самолюбие оттого, что я что-то делаю помимо группы. И это мне тоже не нравилось, потому что нужно было делом заниматься, а не чьим то самолюбием.

То есть, у  Вас совсем расстроились отношения  с Дмитрием Варшавским?

- Ну, они не сразу  расстроились. Могу сказать, что я несколько раз пытался с ним разговаривать. Я ему объяснял, что нельзя себя так вести с людьми, нельзя постоянно менять состав. Я угорел постоянно репетировать, репетировать и репетировать с новыми музыкантами. А потом я привел в группу Олега Авакова — это офигенный музыкант, сделавший классную аранжировку для песни "Леди Осень". Собственно, после этого песня заиграла и зазвучала.

Получается, "Леди Осень" была сделана с  Вами еще тогда?

- Да, она была сделана  еще со мной. Мы эту песню играли на концертах. Олег, конечно, очень классный музыкант, но Митя его что-то невзлюбил и постоянно шпынял. А Олег привел клавишника Сабетова, уже после того, как Долгих и Перцев ушли. Этот состав на самом-то деле был хороший, потому что Аваков очень талантливый музыкант и очень мощный гитарист. С ним я сделал свой сольный альбом "Попытка к бегству". И я не знаю, почему Варшавский так к Олегу отнесся. Да и ко мне отношение у него стало какое-то… Он вёл себя, как барин. По-другому не скажешь. Типа, я — звезда, а все остальные - говно.

А разве так было не с самого начала?

- Нет. Когда у руля был Мелик-Пашаев, у Варшавского  не получалось так себя вести, потому что бразды правления, по большому счету, были не в Митиных руках. Я полагаю, Мелик-Пашаев вложил в группу достаточно средств, чтоб она поднялась. Но Митя решил уйти от него и просил моей помощи в этом деле. Я не отказался, потому что мы с Митей дружили. Потом, в конце 80х, у нас начались проблемы с бандитскими группировками, и мне приходилось встречаться с этими очень непростыми людьми. Было очень много проблем, но я не привык прятаться от кого-либо. Вообще, на тот момент, само название нашей группы — Чёрный Кофе — могли у нас просто отобрать. Когда всё закончилось, то Митя, отсидевшийся в Одинцово у своей подружки, получил все бразды правления в свои руки и крайне изменился. Он стал очень сложным, и наверх вылезло всё то, что так тщательно скрывалось ранее. Я Диму увещевал, пытался ему объяснять, что так нельзя. Но всё было бесполезно: у него словно крыша поехала...

И после этого у Вас началась сольная карьера?

- Мне ведь Мелик-Пашаев предлагал сольно работать ещё в  те времена, но я отказался… А тут  уже не выдержал и сказал Авакову  и Сабетову, что ухожу. Они отыграли без меня один фонограммный концерт  в какой-то военной части. Я — человек обязательный и будь живой концерт, я бы конечно приехал. Олег потом рассказывал, что Митя очень нервно отреагировал на мой уход. В результате все ребята ушли вместе со мной. И Аваков, и Сабетов, и барабанщик Виктор Калашников — мой одноклассник, которого я привел в Чёрный Кофе. А потом получилась некрасивая история, когда Варшавский предложил всей моей группе, уже после того, как ребята от него ушли, съездить на один концерт в Сочи. Ребята пошли ему навстречу, кроме Олега Авакова, а Дима позвал репортеров из "Московского Комсомольца", которые их и сфотографировали. И на следующий день вышла статья в "МК", что я лжец, что никто со мной из Чёрного Кофе никуда не ушел, и все эти музыканты вместе с Варшавским ездят на гастроли. Я от такого гнилья просто офигел. А после Сочей Митя ребят послал...

Но, тем не менее, этих ребят Вы не уволили из своей группы...

- Да, я оставил их в группе. Но всю основную работу я делал с Олегом Аваковым. Я  писал музыку, а Олег занимался  аранжировкой, и мы двигались, вместе принимая решения. Я знал, куда надо двигаться. А параллельно писал стихи для этого альбома. И помогал мне в этом Виктор Котелевский — мой старый друг, который был клавишником ещё в Арсисе и Рок-Аппетите. К сожалению, он умер несколько лет назад.

Но альбом всё же писался в другом составе.

- Да, так получилось. У Олега папа армянин, мама русская, а жена азербайджанка. А жили они  в Азербайджане. И когда там  началась заваруха, то они с тремя  детьми еле ноги оттуда унесли. Он здесь  жил снимая квартиру и, в итоге, как беженец уехал в Америку… Был момент, когда я не гастролировал, а Олег искал работу. Я порекомендовал его в Рондо. Так что Олег какое-то время там зарабатывал деньги. Кстати, вместе с Сабетовым. А альбом я записывал уже с другими музыкантами. Но все было готово и оставалось только записать, поэтому я пригласил ребят из группы Кардинал — Игоря Кожина, Сашу Кузьмичева, Андрея Родина и Лёню Россоховатского. Они очень хорошие музыканты. А потом ребята плотно ушли в работу с Костей Никольским.

Песни к альбому писались только на русском?

- К "Попытке к бегству" несколько песен были и в англоязычных версиях: "Мой путь", "Твоя любовь как яд" и, кажется, "Ночная гостья". Но эти записи пропали – кто-то их у меня умыкнул.

Кстати, альбом "Попытка к бегству" по стилистике очень напоминает "Вольному воля"...

- Может быть, но мне  не нравится, как Кутиков его свел. Я выпускался просто через его компанию, и он пытался все контролировать. У нас дело чуть не доходило до драк, потому что, понимаете, Машина Времени — это немножко другой стиль. Я тогда очень высоко пел, и надо было всё микшировать по-другому – выводить на первый план гитары. Я надеюсь ремастировать этот альбом, чтобы он по-другому звучал. У меня это был первый опыт самостоятельного продюссирования своего проекта. К сожалению, не осталось минусовой фонограммы, чтоб перепеть заново голос, гитары добавить и по-новому всё свести. Тогда альбом зазвучал бы по-новому.

Но сейчас же можно переписать его заново и  добавлять бонусами на новые альбомы

- Людям всё-таки нравится старый вариант. Хотя, может быть, перепишем несколько вещей. Например, "Фею летних снов". Просто сейчас руки не доходят.

Кстати, а  почему Вы оставили бас и сосредоточились  только на вокале?

- Был готовый коллектив, и мне не хотелось никого из коллектива вырывать. Это было бы неправильно. Оно всегда лучше, когда есть целый коллектив. Правда, был у нас момент, когда мы поехали на гастроли, а Сашка Кузьмичев нарезался. Приезжаем на базу, а он просто в дрова. Ну, я взял бас-гитару, и мы поехали. В поезде я всё вспомнил и сыграл. Там еще прикольный момент был — клавишник Михаил всё на ноты себе записал, чтобы все партии не запоминать. Концерт начинали с "Феи летних снов", а там же клавиши вступают. И вот, выходим мы на сцену, — а мы тогда на стадионе на одну пятитысячную трибуну работали, и в гримерную нужно было через все поле идти - нас объявляют, а Миша поднимает руки и говорит "*****, ноты забыл в гримерной!". Такой хохот был. И наша девушка-директор побежала через все это поле за этими нотами. А мне пришлось пока с народом пообщаться.

Давно хотели спросить, а что символизируют  руки вместо ног у персонажа на обложке?

- Когда мы смотрим на картину, то в большей степени  думаем не о том, что хотел сказать  художник, а о том, что мы сами чувствуем. Как правило, большая любовь приводит к тому, что женщина доводит мужчину до ручки. Если женщина начинает душить мужчину, то она делает это всей своей сущностью. Так что женщина на обложке как раз и символизирует большую любовь. Это вдохновение, это муза, это всё, что связано с возвышенным чувством. Обложку нарисовал мой друг Брыксин. А аннотацию писал Алексей Сидоров. На обложке нарисована реальная девушка — испанка. Мы с ней познакомились 12 мая 1988 года, когда у Чёрного Кофе был концерт в Испании. Познакомились и подружились.

Видимо, это  была одна из самых интересных обложек  виниловой эпохи...

- А я и хотел сделать  нечто подобное. Альбом немного наивный  по текстам и по музыке, потому что  я был очень романтичен в тот  момент. Но в этом есть и ценность этого альбома, поскольку в нём открытая душа.

На обложке  было написано: "группа Кофеин". Почему в дальнейшем этого уже не было?

- Саша Кутиков настоял, чтобы было название группы. Кстати, мне это название приснилось. Название было неплохое. Я его хотел оставить, но меня потом отговорили это делать. Сказали, что имя и так известное, а название несовременное, ну и собственно группа к тому времени была распущена. А изначально, ещё до записи альбома, было два варианта названия – Альтер Эго и Куприянов.

Следующий альбом - "Белый ветер" - был гораздо мягче. Вас даже называли в прессе русским Брайаном Адамсом.

- Это не худшее сравнение. На мой взгляд, Брайан Адамс очень профессиональный музыкант. Он один из немногих вокалистов, которые так великолепно владеют голосом и убойно поют. К тому же человек пишет бессмертные хиты. Я могу сказать, что мне этот альбом не нравится. Разве что кроме одной песни – "Сто одиноких лет". И сведение мне не нравится. Но он таким вышел. Вот если сделать новые аранжировки, и переписать ранние альбомы с новым гитарным звучанием, то вы совершенно не узнаете этих альбомов.

Почему альбом "Белый Ветер" такой мягкий?

- Аранжировки альбома  вновь были сделаны Олегом Аваковым. Он уехал в Америку в 1993-м году, когда альбом был уже готов, и  его оставалось только записать. Но я смог издать альбом только в 1995-м. А мягкость, я думаю, связана с составом: гитарист Андрей Кифияк, басист Миша Саушев, барабанщик Володя Роздин, и я — вокал и акустика. Андрей — очень хороший и разносторонний музыкант, но он не рокер. Кстати, как и Игорь Кожин, который тоже в основном тяготел к более сложной музыке, а не к хард-н-хэви. И мне, конечно, нужен был более жёсткий гитарист. Кстати, это одна из причин, почему я в итоге стал сам играть на гитаре — я понимал, какое звучание нужно в группе, но не мог найти подходящего гитариста. Я помню, что тогда у меня всё было в каком-то тумане. Но был готовый материал, и его нужно было выпускать. С ним сидеть уже было бессмысленно, нужно было двигаться дальше. Тем более, я уже следующий альбом начал делать. Еще я хочу сказать, что большую роль сыграло то, что я очень здорово влюбился! Я был влюблен в одну девушку, нереально, длилось это семь лет, и вот это тоже повлияло на тематику песен: много лирики, все эти любовные тексты. Это даже не любовь была, а болезнь — у меня просто мозги поехали на ней. Я семь лет за ней ухаживал и ничего и никого вокруг себя не видел и не слышал. Это тоже сыграло в моём творчестве, кстати, большую роль. Люди ищут любовь, и не понимают, какое это испытание!!!

Принесло ли это счастье?

- Нет. Но я прошёл через  это и теперь я свободен, как  поет мой братишка Кипелов. Сейчас все отлично. Если пою о любви, то это уже немножко другие слова, как бы взгляд со стороны. На самом деле, мне очень много дало это безвременье с 1997-го по 2002-ой.

В девяностые годы не было желания по примеру  коллег всё бросить и уехать в  Америку?

- Нет. Не было. А кто нас там ждёт? Примеров предостаточно: некоторые пишут о своём, типа, творческом пути в Америке и о полных залах. Однако же, где они сами? Здесь, в России. Как говорится, где родился, там и пригодился. А остальное – попытка выдать желаемое за действительное.

В это же время  был записан так и не вышедший альбом "Раз и Навсегда". Там ещё была песня "Гуляка"...

- Альбом, на самом деле, неплохой был — мелодичный, даже интересный. Там были песни: "Когда мне было 15 лет", "Все изменится", блюз "Я выбрал тебя" на который был снят клип, "Все сначала"… Я, может быть, даже включу их в какой-нибудь сборник… Ну, а "Гуляку" мне навязала фирма Polygram, с которой у меня был контракт. Они же и клип сняли. В общем, это было их неудачное решение, но я ничего не мог поделать: у меня был очень жесткий контракт.

Альбом планировался к выходу?

- Да, он планировался в 1997, но у меня тогда закончился контракт с Polygram. А потом, в 1998 году, случился дефолт. Скорее всего, альбом никогда не будет издан потому, что я уже совсем не тот. Но точно могу сказать, что на переиздание "Попытки к бегству" попадёт несколько песен оттуда.

Так почему бы не выложить альбом в сеть, раз он все равно не будет выпускаться?

- Ну, может быть...

После альбома "Раз и навсегда" вы начали готовить новые песни, которые потом появились  на альбоме "Семь дней".

- Я как раз работал  с клавишником Валерой Деордидзе. Он очень талантливый парень. И вот с ним в 1998-2000 годах мы сделали эту программу.

Песни были в  тех же аранжировках, в которых  вошли на "Семь дней"?

- "Зов", "Одинокий ангел", "Танцы на краю" — совершенно точно. А у "Туфель на большом каблуке" была другая аранжировка.

А почему эта  программа так и не была записана?

- Не было такой возможности.

Как сейчас воспринимается альбом "Семь Дней"?

- "Семь дней" был, скорее, промежуточным альбомом — я уже понял, как нужно звучать, но таких песен ещё не написал. Но молчать уже нельзя было, и поэтому я взял и сделал альбом. Это примерно то звучание, которое я представлял. Но все равно это уже было для нас прошлым, ведь уже были идеи для альбома "Дым над Москвой". И сразу по завершении "Семи дней" я приступил к новому альбому. В студии было много работы и очень много сил и времени было потрачено на то, чтобы вырулить новое звучание и найти музыкантов, и чтобы записать этот альбом. Там есть очень хорошие треки – например, "Одинокий ангел", "Зов", "Танцы на краю". Ну, а "Подружки" – это просто стеб. Я смотрел как-то фильм "Соломенная шляпка" с Мироновым, где он пел "Жанетта, Жоржета…" и подумал: "А почему бы мне такую песню в роке-то не записать?". Взял записную книжку, посмотрел знакомых девчонок, сложил в рифму, и получилась песня. Тогда такое настроение было – стебаться хотелось. Может быть поэтому альбом и получился такой неровный.

Предпоследний Ваш альбом – "Адреналин". Как  он выходил?

- "Адреналин" был выпущен компанией A1Records. Презентация прошла на Горбушке в конце 2007 года. Альбом, на мой взгляд, интересный, и для меня самого неожиданный. Записывался он достаточно быстро –с моим старым другом Павлом Зюзиным мы сделали его за лето в домашней студии. Можно сказать "на коленке”. Его надо слушать. Звучание там своеобразное. К тому же, на концертах мы звучим гораздо интереснее, чем в записях.

На записи "Адреналина" Вы вновь взялись  за бас-гитару.

- Да, я весь "Адреналин" записал на бас-гитаре. А потом у меня на тренировке была серьёзная травма руки. Прошёл уже год, а я только начал восстанавливаться. Но, с другой стороны, я вспомнил молодость. А сейчас мне нравится выступать без гитары.

А что за история  была с украденным грузовиком?

- Мне сказали, что умыкнули грузовик с дисками. Первый тираж  до презентации не доехал. Народу было много, народ был расстроен, поскольку концерт получился, а альбома в продаже не было. А что там было на самом деле – неизвестно.

В 2007 году к  Вам присоединился Сергей Черняков - бывший барабанщик Чёрного Кофе. Как Вы на него вышли?

- Серёга сам меня нашёл - позвонил и сказал, что хотел бы увидеться – мы же с ним старые друзья. Я попытался ему помочь найти работу: раздавал какие-то демо, стал брать его с собой на разные мероприятия. Но на тот момент барабанщик никому не был нужен, а у меня состав был укомплектован. Но мы поддерживали отношения. А потом мои барабанщик с гитаристом решили отправиться в свободное плавание. Я отпустил их с Богом, и пригласил Чернякова. Сергей проработал со мной чуть больше года, записал песню "Чёрное солнце 2008" для альбома "Дым над Москвой". А потом получилось так, что Сергею были неудобны все эти переезды, и он на какое-то время прервал свою деятельность в нашей группе, и в последствии я нашёл другого музыканта. Но мы остались друзьями и продолжаем общаться.

В 2008 году наконец-то вышел долгожданный "Дым над Москвой", которого поклонники ждали почти четыре года. С чем была связана такая задержка?

- Задержка с выпуском "Дыма над Москвой", была связана с тем, что тогда, в 2005 году, общаясь с выпускающими компаниями, я понял, что никто из них не хочет заниматься раскруткой альбома. Потом еще были неприятные моменты, когда меня начали чуть ли не шантажировать, что я должен прямо сейчас договор подписать, а не то мне кислород перекроют. Я, конечно, послал этого менеджера… Через пару лет я переслушал этот альбом, он мне очень понравился, и я решил, что он выйдет обязательно. "Дым над Москвой" не похож на "Адреналин", он по-другому звучит. И, что меня порадовало, он совсем не постарел. Ну и "Старый парк" в новой аранжировке и с переработанным текстом – там офигенное звучание...

Кстати, а  Вы слышали, альбом Чёрного Кофе "Александрия"? Там есть песня "Остров"...

- Да, мне кто-то ссылку сбросил… Это же плагиат на песню "Старый парк"! Это не в первой для него, то же самое могло случиться с моей песней "Ночная гостья", это уже происходило с песнями "Жизни рассвет", "Мой дом" и рядом других песен… Мне кажется, что этим он уничтожил, историю группы. Но это - его дела.

Есть ли сейчас новые песни? Планируется ли запись нового альбома?

- Есть новая вещь "На моей земле", которая будет выложена в Интернете на моём сайте. В связи с кризисом бессмысленно что-либо выпускать на физических носителях. Я хотел переиздать свой первый альбом "Попытка к бегству", но Юрий Богданов из CD-Maximum – а у нас очень хорошие отношения – убедил меня в том, что пока делать этого не нужно. Компании еле выживают, и это будет холостым выстрелом. В этом году мне исполняется 50 лет. Плюс 35 лет творчества. И 5 декабря будет концерт "50:35" в клубе "Х.О". Туда приглашены мои друзья: Алик Грановский, Сергей Маврин, Владимир Холстинин, Артур Беркут, Виталий Дубинин, Макс Удалов, Сергей Попов, Павел Колесник, Олег Изотов, Сергей Черняков, Митяй Борисенков, Алексей Булгаков, Алексей Страйк , Валера Гаина, Александр Монин и не только они, чтобы меня поздравить и поддержать. И там мы презентуем эту песню.

Вас не напрягает  постоянное воспоминание о Чёрном Кофе? Когда говорят "Игорь Куприянов", то обычно добавляют "экс Чёрный Кофе"?

- Это моя история  в лихие восьмидесятые, я за неё бился, и не только на сцене. А потом, это история людей, с которыми я играл. И ничего с этим не поделать. Ведь хорошая группа была! Сколько было концертов, сколько людей на них приходило! Нет, не напрягает. У меня осадок небольшой из-за того, что сейчас происходит с группой. Это имя, на которое работало столько музыкантов… А сейчас всё сдулось. Вот это неприятно. Было бы лучше, если бы группа звучала. А вся эта возня, эти постоянные склоки вокруг наших с Митей взаимоотношений. Эти вопросы, мол, как мы друг к другу относимся… Я спокойно ко всему этому отношусь. А что там Дима себе думает, меня не заботит. Я давно в своём плавании. А для большинства молодняка, который не знает, что такое группа Чёрный Кофе, им всё равно, где я играл раньше. Главное — то, что я сейчас делаю.

Многие находят свою тропу и никуда с неё не сходят. У Вас же альбомы сильно разнятся по тематике и по звуку...

- И я рад этому. Мне  бы не хотелось носить одни и те же джинсы всю жизнь. Но, с другой стороны, это большое испытание. Фаны не любят эксперименты. Я стал играть пожёстче, стал привносить в стиль какие-то современные вещи, и фаны стали говорить, что им то одно, то другое не нравится. А мне – нравится. Я творческий человек и хочу на новом альбоме делать что-то новое. Мне хочется экспериментировать. Но опять же, если вы заметили, основа не меняется. Мой стиль можно узнать. Я как писал мелодии, так и пишу. Стержень остался. И это – самое важное. Я надеюсь, что у меня в группе будут играть два гитариста – Олег Изотов и Зигги. Они – современные ребята. У них другой взгляд на инструменты. Они профессионалы. Я никогда не боялся брать молодых перспективных музыкантов и работать с ними. Для меня это интересно – новые музыканты, новый взгляд на музыку. Я не боюсь экспериментировать, не боюсь приглашать музыкантов, которые могут сказать что-то новое.

Что для вас  важно в поиске своих музыкантов?

- Мне очень важно, чтобы  музыкант был профессионалом и личностью. Мне не нравится чему-то учить музыкантов. У меня есть идея, и если он её понимает, и мы вместе начинаем двигаться, и расти, то это здорово. Я не навязываю своего мнения, но стараюсь держать всех в русле своего видения музыки. И я стараюсь их не прессовать.

То есть важно, чтобы их идеи были созвучны с Вашими?

- У музыкантов всегда есть собственные идеи. И это очень  здорово, когда музыкант может реализовать свои собственные идеи в моём коллективе. Например, в виде аранжировок. И мне очень важны личности! Если музыкант пишет крутые песни и меня от этих песен вставляет, если это в моём стиле и в моём понимании музыки, то я готов играть и его песни.

То есть Вы не диктатор?

- Нет, я диктатор! Если мне будут предлагаться вещи, вектор которых будет направлен совсем в другую сторону, если это будет  «не моё», то я просто не смогу это делать. Да и зачем?! И ещё для меня важно, чтобы человек был не сутяжный. Чтобы мало злословил на других коллег по цеху. А лучше, чтобы вообще этого не делал. Не люблю сплетни, не люблю о ком-то говорить плохо за спиной. И очень важно, чтобы с человеком было комфортно общаться.

В прошлом  году Вы ездили в тур "Слава России". Перед Вами проходило много молодых групп. Кто из современных, из молодых музыкантов производит на Вас впечатление?

- А на большом фестивале  невозможно стоять и слушать всех – уши отвалятся, и ты выйдешь  на концерт наполовину глухим. Но я стараюсь следить за современной сценой. Так я нашёл Олега Изотова. Я услышал его в какой-то из команд. Мне очень понравился он и басист Никита. Молодые талантливые ребята, шпарят – только дым стоит!